Неточные совпадения
Когда он выехал за лес, пред ним на
огромном пространстве раскинулись ровным бархатным
ковром зеленя, без одной плешины и вымочки, только кое-где в лощинах запятнанные остатками тающего снега.
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу
огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому
ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Затем, при помощи прочитанной еще в отрочестве по настоянию отца «Истории крестьянских войн в Германии» и «Политических движений русского народа», воображение создало мрачную картину: лунной ночью, по извилистым дорогам, среди полей, катятся от деревни к деревне густые, темные толпы, окружают усадьбы помещиков, трутся о них; вспыхивают
огромные костры огня, а люди кричат, свистят, воют, черной массой катятся дальше, все возрастая, как бы поднимаясь из земли; впереди их мчатся табуны испуганных лошадей, сзади умножаются холмы огня, над ними — тучи дыма, неба — не видно, а земля — пустеет, верхний слой ее как бы скатывается
ковром, образуя все новые, живые, черные валы.
Но мужички, вероятно по незнанию географического положения города Орлеана, продолжали предлагать ему подводное путешествие вниз по течению извилистой речки Гнилотерки и уже стали поощрять его легкими толчками в шейные и спинные позвонки, как вдруг, к неописанной радости Лежёня, раздался звук колокольчика, и на плотину взъехали
огромные сани с пестрейшим
ковром на преувеличенно-возвышенном задке, запряженные тройкой саврасых вяток.
В спальне —
огромная, тоже красного дерева кровать и над ней
ковер с охотничьим рогом, арапниками, кинжалами и портретами борзых собак. Напротив — турецкий диван; над ним масляный портрет какой-то очень красивой амазонки и опять фотографии и гравюры. Рядом с портретом Александра II в серой визитке, с собакой у ног — фотография Герцена и Огарева, а по другую сторону — принцесса Дагмара с собачкой на руках и Гарибальди в круглой шапочке.
На полу лежал
огромный мягкий
ковер персидского рисунка, какие в те времена ткали крепостные искусницы.
Поперла ватага по
коврам в роскошную столовую и сразу расселась за
огромный стол, уставленный всевозможными закусками, винами, пивом, водкой.
А в конце прошлого столетия здесь стоял старинный домище Челышева с множеством номеров на всякие цены, переполненных Великим постом съезжавшимися в Москву актерами. В «Челышах» останавливались и знаменитости, занимавшие номера бельэтажа с
огромными окнами,
коврами и тяжелыми гардинами, и средняя актерская братия — в верхних этажах с отдельным входом с площади, с узкими, кривыми, темными коридорами, насквозь пропахшими керосином и кухней.
Великая артистка лежала на
огромной тахте, покрытой прекрасным текинским
ковром и множеством шелковых подушечек и цилиндрических мягких ковровых валиков. Ноги ее были укутаны серебристым нежным мехом. Пальцы рук, по обыкновению, были украшены множеством колец с изумрудами, притягивавшими глаза своей глубокой и нежной зеленью.
Павел стал осматривать комнату Еспера Иваныча, которую, видимо, убирало чье-то утонченное внимание. По стенам шли мягкие без дерева диваны, пол был покрыт пушистым теплым
ковром; чтобы летнее солнце не жгло, на окна были опущены
огромные маркизы; кроме того, небольшая непритворенная дверь вела на террасу и затем в сад, в котором виднелось множество цветов и растений.
Обогнув сад, издали напоминающий своею правильностью
ковер, и объехав на красном дворе круглый,
огромный цветник, экипаж, наконец, остановился у подъезда.
На железной кровати, стоявшей под главным
ковром, с изображенной на нем амазонкой, лежало плюшевое ярко-красное одеяло, грязная прорванная кожаная подушка и енотовая шуба; на столе стояло зеркало в серебряной раме, серебряная ужасно грязная щетка, изломанный, набитый масляными волосами роговой гребень, серебряный подсвечник, бутылка ликера с золотым красным
огромным ярлыком, золотые часы с изображением Петра I, два золотые перстня, коробочка с какими-то капсюлями, корка хлеба и разбросанные старые карты, и пустые и полные бутылки портера под кроватью.
Между стволов сосен являются прозрачные, воздушные фигуры
огромных людей и исчезают в зеленой густоте; сквозь нее просвечивает голубое, в серебре, небо. Под ногами пышным
ковром лежит мох, расшитый брусничником и сухими нитями клюквы, костяника — сверкает в траве каплями крови, грибы дразнят крепким запахом.
Среди яркого света увидел я восемь лошадей в султанах из перьев, кативших
огромное сооружение из башенок и
ковров, увитое апельсинным цветом.
Кроме того, почти во всю залу (она же и гостиная) был разостлан
огромный английский
ковер, принесенный с собою в приданое еще бабушкой.
Кабинет этот — большая высокая комната с люстрой, с бронзовыми канделябрами, с
коврами и мебелью, почерневшими от времени и табачного дыма, с роялем, много потрудившимся на своем веку под разгулявшимися пальцами импровизированных пианистов; одно только
огромное зеркало ново, потому что оно переменяется дважды или трижды в год, всякий раз, как вместо художников в угольном кабинете кутят купчики.
Но там
огромные палаты,
Там разноцветные
ковры,
Там игры, шумные пиры,
Уборы дев там так богаты!
Рыжая девица Паша несла в «раишке», кроме специального труда, обязанности горничной: кухарка будила ее раньше всех, и Паша должна была убирать зал —
огромную, как сарай, комнату с пятью стрельчатыми окнами; два из них были наглухо забиты и завешены войлочным крашеным
ковром.
Жил он в целом бельэтаже своего
огромного дома с мраморными косяками, с новомодными обоями, с
коврами, с бронзой, с дорогою мебелью; но на всем этом, где только возможно, были надеты чехлы, постланы подстилки, которые никогда не снимались, точно так же, как никогда ни одного человека не бывало у него в гостях.
Вот казак тащит куль муки и
ковер; солдат с радостным лицом выносит из сакли жестяной таз и какую-то тряпку; другой, расставив руки, старается поймать двух кур, которые с кудахтаньем бьются около забора; третий нашел где-то
огромный кумган [Кумган — горшок.] с молоком, пьет из него и с громким хохотом бросает потом на землю.
Огромная, крытая
ковром столовая с длинными столами и с диванами по бортам, помещавшаяся в кормовой рубке, изящный салон, где стояло пианино, библиотека, курительная, светлые, поместительные пассажирские каюты с ослепительно чистым постельным бельем, ванны и души, расторопная и внимательная прислуга, обильные и вкусные завтраки и обеды с хорошим вином и ледяной водой, лонгшезы и столики наверху, над рубкой, прикрытой от палящих лучей солнца тентом, где пассажиры, спасаясь от жары в каютах, проводили большую часть времени, — все это делало путешествие на море более или менее приятным, по крайней мере для людей, не страдающих морской болезнью при малейшей качке.
Там ярко горел и весело потрескивал
огромный костер, а по песчаному прибрежью разостланы были
ковры, и на них расставлена столовая и чайная посуда.
Вспоминает
огромный, великолепный дом Маковецких Наташа… Всюду
ковры… хрусталь… бронза… Роскошная, удобная старинная мебель… бархатные портьеры на дверях, такие же на окнах. Пол гладкий как зеркало… паркетный… В деревне живут, точно в городе… Со всеми удобствами! Роскошно… богато…
Прохор вышел. Иван Захарыч снял дорожную куртку и повесил ее в шкап. Он был франтоват и чистоплотен. Кабинет по отделке совсем не походил на другие комнаты дома:
ковер, дорогие обои,
огромный письменный стол, триповая мебель, хорошие гравюры в черных нарядных рамках. На одной стене висело несколько ружей и кинжалов, с лисьей шкурой посредине. В глубине алькова стояла кровать — бронзовая, с голубым атласным одеялом.
Огромный же персидский
ковер закрывает от потолка до полу и всю дверь в спальню, где теперь за перегородкой одевается Марья Степановна.
Все юрты города были одинаковы, и только юрта Кучума выделялась между ними величиною и высотою. Она состояла из пяти отделений, из которых два занимал сам Кучум, а в остальных жили его жены. Убранство этой юрты было царственно великолепно. Все стены были обиты соболями и горностаями, полы покрыты пушистыми
коврами. Много всевозможной золотой и серебряной посуды стояло на полках. Словом, во всем проявлялось
огромное богатство всесильного салтана.
Стены комнаты были увешаны дорогими козылбатскими
коврами, на них висели
огромные рыцарские доспехи в полном наборе, производившие на первый взгляд впечатление повешенных рыцарей.
Стены комнаты были увешаны дорогими казылбатскими
коврами, на них висели
огромные рыцарские доспехи в полном наборе, производившие на первый взгляд впечатление повешенных рыцарей.
Туда-то и отправились все трое из театра, не доглядев представления. Хозяин провел их в угловую комнату о семи окнах, служившую ему кабинетом. В камине ярко пылали дрова и освещали роскошно и комфортабельно убранный уголок знаменитого «любимца Елизаветы». Укромность и уютность, несмотря на
огромные размеры комнаты, придавали ей большие шкафы, наполненные книгами, турецкие диваны,
ковры и массивные портьеры.
Павел Кириллович мелкими нервными шагами ходил по
ковру своего кабинета, то и дело поглядывая на большие часы, заключенные в
огромный футляр-шкаф красного дерева.
Стены этой столовой обтянуты дорогими гобеленами, пальмы и экзотические растения по всем углам. На
огромном камине красного мрамора стоит дорогая бронза, окна занавешены тяжелыми портьерами и на полу мягкий роскошный
ковер.
Под столом, на богатом персидском
ковре, лежала
огромная буро-пегая датская собака, положив голову к ногам своего господина.
Широкое крыльцо с швейцаром, вестибюль, пальмы. По лестнице, устланной
ковром, поднимались вверх. На площадке
огромное зеркало отразило поношенное, покрытое пылью платье Нинки и озорные, вызывающие лица обоих.
Знатные люди, которым их положение не дозволяло смешаться с толпою в этом веселом кануне, должны были выехать сюда только вечером, чтобы прибыть на заре и прямо занять места на
огромном амфитеатре, построенном из бревен и досок, обитых пестрыми тканями и
коврами.
Это был
огромный чернорабочий лагерь, в стороне от обитых
коврами деревянных скамей и навесов, устроенных для ожидаемой большой публики.
Первый подвиг ее, стоивший ей
огромных усилий и давший ей власть, была укладка
ковров.
К тому же мои расстилатели
ковров сегодня утром перехватили голубей, на которых нашли извещения, что
огромные толпы рабочего народа двинулись к Александрии из Гермополя, и завтра, без сомнения, мы уже увидим их толстодонные барки.
За жрецами шли чиновники, а потом факелоносцы, биченосцы, расстилатели
ковров, жезлоносцы, виночерпии и хлебодары, а за этими следовали на мулах однообразно раскрашенные двухколески, на которых помещались ярко расцвеченные корзины и бочонки; за хлебодарами выступали в
огромных высоких колпаках родовспомогатели и глазные врачи, за ними — одеватели и раздеватели, потом торжественные певцы и народные танцовщицы, более скромные, чем цветочницы, но одетые, впрочем, без лифов, в одних лишь прозрачных и легких коротеньких юбках; потом сотрапезники вместе обоего пола, в свободных и разнообразных нарядах и с иною свободой движений, но с однообразием веявшей около них атмосферы мускуса.